Объединение профсоюзов Татарстана - территориальное объединение организаций профсоюзов

«Не надо плакать – организуйтесь!»
«Мы правы силой нашего профсоюза и своим единством!»
«Не надо дрожать, за справедливость в нашей России надо бороться и побеждать!»
«Кризис не за счет рабочих, дадим прохоровым сдачи! !»
«Нет произволу начальства!»
«Нет рабству и хамству на работе!»
«Сильный профсоюз - профсоюз, о силе и победах которого знают все!»
Рабочий один слаб - Профсоюз - защита от хозяйских лап ! В. Маяковский
Защити свои права вместе с профсоюзом!
«Нет забастовок законных или незаконных, есть забастовки успешные (выигранные) или неуспешные (не выигранные)».
Вообще говоря, власть не портит людей, зато дураки, когда они у власти, портят власть. Бернард Шоу

СЕРГЕЙ ХРАМОВ: ПРОФСОЮЗНАЯ РАБОТА ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Заместителю генерального секретаря и генеральному инспектору труда Союза профсоюзов России (СПР) Сергею Владимировичу Храмову 14 января 2014 года исполнилось 60 лет, 25 из которых он посвятил профсоюзной работе. В день своего юбилея он дал редакции газеты «СПР-Рабочая Сила» интервью, в котором подробно рассказал о том, как зарождалось профсоюзное движение в современной России, к чему оно пришло, и что ждет профсоюзы впереди.
Сергей Владимирович, как Вы начинали свою деятельность в Профсоюзах, и что побудило Вас перейти от занятия океанологией к правозащитной деятельности?
Дело в том, что с 1979 года я был диссидентом, имел возможность читать и размножать на ксероксе «нехорошую» литературу. Когда начались перестроечные процессы, я стал задумываться, что можно сделать реально. Начали возникать партии, например, демократический союз, и я к ним пришел с идеей, что наиболее эффективный путь не создание партий, а организация профсоюзов. Привел пример: в Чехословакии были созданы политические движения, но это закончилось разгонами, танками и прочим. В Польше стали создавать профсоюз «Солидарность». Выяснилось, что в стране, которая позиционирует себя как государство рабочих и крестьян, очень трудно воевать с профсоюзами. Я открыл наш советский КЗоТ и обнаружил, что профсоюзы у нас не нуждались в госрегистрации. А бедные поляки 10 лет боролись за регистрацию «Солидарности». Я выступил с инициативой создания свободного профсоюза в СССР. Меня, признаться, не поддержали политические деятели (того же Демократического Союза), я от них отошел.
 

Дело в том, что с 1979 года я был диссидентом, имел возможность читать и размножать на ксероксе «нехорошую» литературу. Когда начались перестроечные процессы, я стал задумываться, что можно сделать реально. Начали возникать партии, например, демократический союз, и я к ним пришел с идеей, что наиболее эффективный путь не создание партий, а организация профсоюзов. Привел пример: в Чехословакии были созданы политические движения, но это закончилось разгонами, танками и прочим. В Польше стали создавать профсоюз «Солидарность». Выяснилось, что в стране, которая позиционирует себя как государство рабочих и крестьян, очень трудно воевать с профсоюзами. Я открыл наш советский КЗоТ и обнаружил, что профсоюзы у нас не нуждались в госрегистрации. А бедные поляки 10 лет боролись за регистрацию «Солидарности». Я выступил с инициативой создания свободного профсоюза в СССР. Меня, признаться, не поддержали политические деятели (того же Демократического Союза), я от них отошел.

 

Затем я встречался с людьми с предприятий, рабочими, другими активистами. В итоге 1 апреля 1989 года мы провели учредительное собрание и основали Объединение социалистических профсоюзов СССР СОЦПРОФ. Слово «социалистических» мы использовали чтобы «не резать слух» властям, привыкшим к слову «Совпроф». Болгарская «Подкрепа» и Польская «Солидарность» были зарегистрированы в марте 1989 года, то есть мы шли в ногу с другими социалистическими странами Восточной Европы.

 
Начало развиваться свободное профсоюзное движение, был создан целый ряд первичных организаций по всей стране: в Москве в рефрижераторном депо, на заводе имени Орджоникидзе, в Киеве на железнодорожном почтамте. В июле 1989 г. прошли забастовки шахтеров, правда, еще без профсоюза, который образовался после них, но эти решительные выступления горняков дали мощный импульс всем рабочим активистам.

 
Сразу стало ясно, что хотя первоначальная идея была в создании политизированного профсоюза, выяснилось, что профсоюз имеет собственные функции, что профсоюзная работа – это не общественная деятельность, а ремесло, требующее огромной текущей работы: бумаги, иски, заявления, выступления в рабочих коллективах. Этой работой стали заниматься я и мои товарищи.

 
В первые времена демократии в России были призывы голосовать сердцем. Я считал, что профсоюз – это организация, которая позволяет людям голосовать трезвой головой. Когда через профсоюз и коллективный договор работники, составляющие основную массу избирателей, получают гарантии социального положения, то они голосует за его сохранение, за тех политиков, которые будут улучшать жизнь здесь и сейчас. Профсоюз формирует стабильный электорат.

 
В СССР существовал государственный профсоюз, чем он отличался?


Профсоюз государственным не бывает. «Государственные» профсоюзы были в нескольких странах мира: в Италии в 1926-1945 гг., в Германии в 1933-1945 гг., в Испании в 1938-1975 гг. и в СССР. С 1918 по 1932 они были полугосударственными. В 1932 году было принято постановление СНК СССР о порядке слияния народного комиссариата труда Союза ССР с Всесоюзным центральным советом профессиональных союзов (ВЦСПС). После этого до 1990 г. профсоюзы стали полностью государственными. По этому постановлению функции Наркомата труда перешли к ВЦСПС, и он фактически стал министерством.  В 1955 году был восстановлен Госкомтруд, функции профсоюза и министерства были отчасти разделены. В 1990 г. вышло постановление Правительства СССР, согласно которому работник имел право не быть членом профсоюза и получать равное социальное страхование. До этого член профсоюза получал социальное страхование в два раза большее.

 
СОЦПРОФ был первой в СССР формальной неформальной организацией. Хотя мы и не нуждались в регистрации, разрешение на использование печати, эквивалентное регистрации, мы получили в конце июля 1989 г.  Мы были единственной организацией из демократических, которая имела право выдвигать кандидатов на выборах. Неслучайно демократические кандидаты в Моссовет шли от СОЦПРОФ.

 
С какими известными политиками того периода Вы были знакомы, кто из них был сподвижником профсоюзов?


29 июля 1989 года проходило учредительное заседание Межрегиональной депутатской группы. Я туда пришел и сказал, что мы получили госрегистрацию. За спиной шепотки: «Станкевич, твои?», «Гаврила Харитонович, твои?», «Чьи?». Но мы не были чьими-то и остались независимыми. Поэтому говорить о сподвижниках я не могу.

 
Если я говорю, что знаю кого-то, то это значит, что этот человек лично знает меня. За 25 лет профсоюзной работы я был лично знаком со многими политиками: с покойным Гайдаром, с людьми с другого фланга. Хочу сказать, что во времена СССР было работать проще.

 
Всякий закон имеет особенность - не всегда его нормы работают именно так, как ожидается. Очень часто очевидная «хорошая» норма приобретает абсурдный смысл. Например, в советском КЗоТе было записано, что работника нельзя уволить без разрешения профкома. Хорошая норма, но 1989 году ко мне выстроилась очередь предпринимателей, которые умоляли сделать им профсоюз. Я говорил: зачем вам профсоюзы? Оказалось, что, не имея профкома, предприниматели по закону не могли увольнять сотрудников. Потом вышел указ, что если нет профкома, то можно и без него. Так в действующем ТК в статье 76 работодателю предписывается отстранять работника, не сдавшего «зачет» по охране труда. Правильная норма, но используется не для повышения техники безопасности, а для давления на активистов свободных профсоюзов.    

 
Поскольку по Конституции СССР профсоюзы имели право законодательной инициативы, я был приглашен к участию в работе над законом СССР о профсоюзах. Я не был депутатом, но меня ввели в рабочую группу Верховного Совета. Мне удалось навязать дискуссию, поскольку изначально планировалось, что законом о профсоюзах станет законодательное оформление устава ВЦСПС. В итоге закон получился приличным, в нем было заложено понятие о коллективном договоре и коллективных спорах, о равноправии всех профсоюзов. Кстати, в принятии этого закона сыграли существенную роль горняки. При обсуждении законопроекта в ВС СССР одновременно в Кремле проходил последний съезд ВЦСПС, а в Донецке – второй Съезд шахтеров СССР. Депутаты от ВЦСПС настаивали на своих предложениях в законопроект, а я, попросив сделать перерыв на сутки в заседании ВС, успел полететь в Донецк, там при поддержке председателя редакционной комиссии А.А.Сергеева, обратился к шахтерам и получил резолюцию Съезда шахтеров, которую и огласил в ВС в качестве альтернативы предложениям съезда ВЦСПС. Позиция свободных профсоюзов была поддержана депутатами.
   
 
Позже мы повлияли и на принятие закона о коллективных договорах. Он был принципиально новый для нашей страны, вводил принцип коллективно-договорного регулирования условий труда в качестве второго источника трудового права, но ФНПР (Федерация Независимых Профсоюзов России – наследник ВЦСПС. - Прим. ред.) была против этого закона. Тогда мы поставили пикет в 200 человек у Белого Дома, и закон вступил в силу.

 
Что изменилось после известных событий 1991 года? Какие у Вас были ожидания в связи с произошедшими переменами.


В то время офис СОЦПРОФ находился в здании Моссовета. Половина депутатов были выдвинуты от СОЦПРОФ, поэтому Моссовет образовал комиссию по делам рабочих. Меня пригласили в эту комиссию как консультанта. В первый день путча Ельцин, Хасбулатов и Силаев обратились к народу с призывом о всеобщей политической забастовке. У меня было образовано 92 стачкома на крупнейших заводах Москвы, которые готовы были бастовать, но 18-го августа  я отдал команду не бастовать, потому что, когда по улице идут танки, несложно угадать, к чему могут привести те или другие акции. На следующий день ко мне пришли лидеры стачкомов и попросили разъяснения от наших вождей, о том, что забастовка, объявленная по их призыву, не будет считаться прогулом. Начальники цехов и заводов не считали, что бастовать можно по призыву президента России. Я обратился в приемную Хасбулатова с просьбой о разъяснении, и мне было сказано, что Ельцин готовит указ, запрещающий забастовки.

 
То, что путч – это бутафория, я понял довольно быстро, по той причине, что у меня дома был факс, из Белого Дома мне присылали информацию, а я ее беспрепятственно рассылал по стране.

 
В конце 1991 года был подготовлен проект указа о создании Трехсторонней комиссии. Тогда же А.Н. Шохин был назначен министром труда. Мы помогали ему в формировании коллегии. Таким образом, СОЦПРОФ стал одним из инициаторов создания Трехсторонней комиссии.  В ноябре 1991 года она впервые была сформирована. Главная ее идея была в том, чтобы все трудовые проблемы решались не государством, а в диалоге между профсоюзами и работодателями. Власти гарантировали бы исполнение договоренностей.

 
Первая РТК 1992 года была самой серьезной. В ее составе с правительственной стороны были руководители почти всех министерств. Сейчас от правительства участвует один министр, два замминистра, начальники департаментов и социальных фондов, и теперь она решения не принимает. В нашем случае комиссию возглавлял госсекретарь Бурбулис  - второе лицо в государстве.

 
От профсоюзов было четырнадцать человек. При этом решение принималось двумя третями в каждой из сторон. Со стороны профсоюзов было девять человек от ФНПР, три человека от СОЦПРОФ, один от профсоюза горняков, один от профсоюза летчиков. Таким образом, свободные профсоюзы имели контрольный пакет при голосовании. Без нас решения не принимались. Комиссия работала очень эффективно, она решила массу проблем.

 
В 1993 году профсоюзную сторону фактически разогнали, ее членов стали определять на выборах в ФНПР, и комиссия реально перестала быть трехсторонней.  Власть решила, что ФНПР ей ближе, а мы, хоть и демократы, но…

 
Большое заблуждение всего нашего общества считать, что в России тогда была демократия. Как в советское время, так и сейчас у нас существует власть номенклатуры. Министры, председатели профсоюза, прокуроры живут в соседних дворцах и беседуют между собой на одном уровне. Их не интересуют какие-то там идеи и демократические позиции лидеров профсоюза, которые не живут с ними в соседнем дворце.

 
В итоге профсоюзы в трехсторонней комиссии стали поддакивать правительству, а если и были демарши, то очень слабенькие. Была вспышка демократии, связанная с тем, что люди менялись, но она быстро потухла, и осталась снова номенклатура.

 
Если просто объяснить, на чьей стороне были свободные профсоюзы, они были за Ельцина?


Свободные профсоюзы очень надеялись, что Борис Николаевич на нашей стороне. Но была встреча Ельцина со свободными профсоюзами, которую он сам признал очень неудачной. У него была позиция, что если какие-то шахтеры, которым он что-то пообещал, его поддерживают, то все хорошо. То, что решение каких-то вопросов необходимо отдать профсоюзам, он не понимал.

 
Борис Николаевич, конечно, сделал очень много для страны, но есть такая народная мудрость, что секретарь обкома не должность, а состояние души. Я не знаю, кто решил, что Ельцин был демократ. Да, у него были какие-то идеи, но методы управления остались те же самые.

 
Как свободные профсоюзы пережили тяжелые 90-е годы, череду забастовок, массового протеста? Что делали, что предпринимали в то время?


Забастовка имеет двуединое начало. С одной стороны, забастовка – это не оружие, а инструмент. На Западе слово забастовка синоним профсоюза. Не бывает профсоюза, который не может организовать забастовку. Забастовка применяется тогда, когда иначе договориться с работодателем не удалось.   

 
К сожалению, начало 90-х годов в России ознаменовалось уникальным для мира явлением – директорскими забастовками. Директора ведь все были «красные», не привыкшие к свободному рынку, к ответственности за прибыль и убытки одновременно. Они стали поднимать коллективы предприятий, прежде всего оборонных, на забастовки, чтобы выбить финансирование из государственного бюджета, что было непросто, ведь тогда бочка нефти стоила двенадцать долларов, а не сто.  Отделить реальные забастовки от директорских было довольно непросто. Ясно, что забастовка, проводимая по указанию руководства, не угрожает участникам никакими репрессиями.

 
Очень важно помнить, чего удалось добиться шахтерам, что является основополагающим для настоящей забастовки и реального профсоюза. На каком-то этапе до создания профсоюза требования шахтеров коррелировались с запросами руководства. Помимо повышения зарплаты были требования поставки крепежного материала, снижения тарифов на перевозки и т.д. Но в итоге каждый шахтер понял, что если он бастует по решению профсоюза НПГ, то каждому из них ничего плохого не будет, хотя выступления НПГ не имели уже ничего общего с директорскими забастовками. Это и привело к созданию мощного и сильного Независимого профсоюза горняков. Такое понимание, к сожалению, редко есть в других отраслях.

 
Несмотря на новое законодательство, власть осталась номенклатурной. В итоге мы берем закон, идем на предприятие и говорим: давайте создадим профсоюз, он даст такие-то права и гарантии. В реальности получается совсем иначе. Директор завода говорит работникам, что у них не будет нового оборудования, хороших условий, премий, если они создадут профсоюз. В итоге люди понимают, что закон одно, а практика – это другое, и они боятся вступать в профсоюз.

 
Но при всем этом за  25 лет профсоюзной работы я сделал наблюдение, что все коллективные выступления работников заканчиваются успехом. Если, несмотря на угрозы начальства, коллективы начинают отстаивать свои интересы, они добиваются пусть меньшего, чем хотелось, но положительного результата.  Да, наказывают активистов. Их увольняют, штрафуют, но в целом ситуация на предприятии улучшается. Если все боятся, то сидят, сосут лапу дальше.

 
Да, но какой тогда интерес активистов в организации таких акций, если они только теряют?


Человечество стремится к прогрессу. Он базируется на тех людях, которым не все равно. Есть старые русские вопросы: «Кто виноват?», «Что делать?», а есть вопросы, которые тормозят наше общество: «Что это даст?» и «Какая разница?». Есть люди, которые не задают таких вопросов и понимают, что если ты что-то делаешь, то обязательно что-то получается, и наоборот. Вот эти люди и есть наши активисты. 

 
Закончились времена Ельцина, шахтерские забастовки ушли в прошлое, пришел к власти В.В. Путин. Была ли в связи с этим у профсоюзов надежда на изменения к лучшему?


Первоначально надежда была. Власть номенклатуры очень серьезно тормозит создание массовых профсоюзов, а именно массовостью и силён профсоюз.  Чем больше в нем членов, тем эффективнее решаются проблемы каждого из них. Не имея массовости, мы должны изыскивать различные способы работы, создавать юридические службы и другие подразделения. Но на это нужно где-то брать деньги, приобретать компьютеры и ксероксы, да и юристам нужна зарплата! Мы находим выход за счет сотой статьи ГПК, возлагающей оплату юристов на работодателя, проигравшего суд, но это сложно.

 
Создать массовость удалось в некоторых отраслях: шахтеры, авиадиспетчеры, докеры, моряки.  В других крупных отраслях сделать это оказалось весьма сложно. ФНПР фактически финансировался государством, а мы такой поддержки были лишены, и надеялись, что с приходом Путина, не имевшего старых связей с ФНПР, появится равноудаленность власти от всех профсоюзов, так же как и от олигархов, и что будет реально работать закон.

 
Более того, мы были одними из инициаторов создания блока «Медведь», предшественника «Единой России». Выборы 1999 г. были самыми честными выборами за всю историю демократической России, потому что тогда было три партии власти. МеДвЕдь (Межрегиональное движение "Единство"), «Отечество – Вся Россия» и Компартия.

 
Первое время что-то интересное происходило. Потом произошло слияние «Отечества» и «Единства», образовалась партия «Единая Россия», все вернулось обратно, и был принят Трудовой кодекс. Я сделал ряд шагов, чтобы привлечь внимание В.В.Путина к этой проблеме. Я встречался с ним на приеме в Кремле в декабре 2000 года, где сообщил, что есть проблемы с Трудовым кодексом, но он меня отправил к В.И. Матвиенко, которая тогда была вице-премьером по социальным вопросам. Она несколько раз принимала меня и депутата О.В.Шеина, мы беседовали, но это не дало результатов.

 
Тогда я в составе Российской делегации принял участие в мероприятиях в рамках G-8 в Генуе. Перед каждым саммитом проходят международные профсоюзные встречи, поэтому там были и Шмаков и я. В Генуе проходили демонстрации, в том числе профсоюзные за равноправие  рабочих-мигрантов. Я шёл по генуэзской улице имени Федора Полетаева с Российским триколором, чтобы привлечь внимание Путина к проблеме Трудового кодекса России. В ходе шествий я давал комментарии по этому поводу нашим телевизионщикам.

 
 Когда принимали Трудовой кодекс, нам удалось провести Всероссийский рабочий форум, куда мы собрали активистов со всей страны, провели серию пикетов и митингов, в которых участвовало около 300 тысяч человек. Огромный пикет мы провели с другими профсоюзами перед зданием Государственной Думы.  ФНПР и ВКТ под руководством Бориса Кравченко поддерживали правительственный вариант, а свободные профсоюзы (кроме ВКТ) поддерживали проект депутата Олега Шеина.

 
В результате на голосовании основных поправок ТК, этого позорнейшего документа, поправки Шеина набрали 222 голоса. Нам не хватило всего четырех голосов.

 
В 90-х годах по моему проекту были приняты законы РФ о коллективных трудовых спорах и о коллективных договорах. Суть закона о КД была в том, что директор не обязан заключать коллективный договор, но обязан вести переговоры с каждым профсоюзом на своем заводе.  Если же он подписал коллективный договор, то обязан его исполнять. Если на предприятии несколько профсоюзов, то принимался тот вариант коллективного договора, который выбирался на общем собрании коллектива, а не проект, предложенный самым крупным профсоюзом, как происходит теперь. В этой ситуации тот же ФНПР был вынужден готовить приемлемые коллективные договора, понимая, что в противном случае работники выберут вариант КД свободного профсоюза. Могло быть и несколько коллективных договоров, а работник мог выбирать в какой профсоюз вступить, с каким заключен лучший коллективный договор.

 
Такая ситуация не устраивало ФНПР и стала основой для принятия нового Трудового кодекса, по которому коллективный договор стал един. Он заключается с профсоюзом, в котором более половины работников и директор обязан его подписывать. То есть новый ТК отменил законы о коллективных договорах и о коллективных спорах и ввел фактическую монополию ФНПР.

 
Директора предприятий теперь могут искусственно создавать преимущества любимому профсоюзу, завлекая в него большую часть коллектива, а потом подписать с ним, как с самым крупным, любой удобный коллективный договор.

 
На многих предприятиях люди автоматом вступают в профсоюз при устройстве на работу. Тех, кто отказывается стать членом нужного профсоюза, могут лишить премий, платить не 30 тысяч, а 12.

 
Путин согласился с тем, что его устраивает ФНПР и такие трудовые отношения. Я не уверен даже, что он знает, что есть другие профсоюзы. Хотя, учитывая, что СОЦПРОФ одно время возглавлял однокурсник Д.А. Медведева, конечно в верхах знают о других профсоюзах и иногда напоминают о них Шмакову, чтобы не забывался.

 
Я не говорю, что Путин виноват во всем, но в стране сложилась ситуация, когда трудовое законодательство направленно против реальных профсоюзов.

 
Потрясают решения Конституционного Суда. За неделю до вступления в силу Трудового кодекса суд практически снял иммунитет с профсоюзных лидеров.

 
Как Вы оцениваете современное состояние конституционного права в России?


Конституция установила ряд норм прямого действия в области трудового права, но они практически не исполняются. Статья 37 дает право на забастовку, но статья 398 ТК разрешает бастовать только по вопросам, включенным в коллективный договор, который заключат с самым большим профсоюзом.  Получается, например, что забастовка против массового сокращения недопустима. Фактически, на большинстве предприятий, забастовку может провести только ФНПР, но он их не проводит.

 
Приходится исходить из принципа, что забастовка не может быть законной и незаконной. Она может быть выигранной или не выигранной. Если забастовка привела к успеху - требования работников выполнены, то она законна по факту.

 
 Что делать профсоюзам дальше, какая их ждет судьба на Ваш взгляд?


Я достиг 60 лет, но мой выход на пенсию не означает ухода на заслуженный отдых. Я верю в свободные профсоюзы и буду делать все, чтобы они развивались.

 
Очень многие работники приходят к пониманию того, что вопрос, «что это даст?», ни к чему не приводит. Мы даем инструмент в их руки, помогаем объединиться в профорганизацию, у нас сильная правовая инспекция, которая берет на себя юридически грамотное оформление документов и переписки первичных профорганизаций, успешно ведет дела в суде в защиту прав работников и их профсоюзов.

 
Судебная работа не дает желаемых результатов, если не подкрепляется реальными действиями, не обязательно забастовками. Если на судебный процесс по восстановлению на работе приходят сотрудники предприятия и своими глазами видят, что можно действительно защитить себя с помощью профсоюза, потом рассказывают об этом коллегам, то это реально работает и профсоюз на этом предприятии начинает развиваться. Такая солидарность работников оказывает эффект и на работодателя.

 
Только когда и работники, и работодатель понимают, что профсоюз - реальная сила, возможно создание массовых профсоюзов.  Очень важно, чтобы работники не спрашивали: «Что профсоюз нам дает?», а понимали, что профсоюз – это мы, сами люди труда. Наши сограждане  делят российское общество на две категории: «мы» и «начальство». В старых профсоюзах профком относится к «начальству». В наших свободных профсоюзах профкомы относятся к категории «мы».  Понимание того, что начальство не всесильно приходит ко многим людям, и они начинают создавать свободные профсоюзы.

 
Есть ли в современной России политические силы, которые готовы поддерживать профсоюзы?


Очень многие политические силы хотят заявить о том, что профсоюзы их поддерживают, но они рассматривают профсоюзы как политическую силу, готовую завтра объявить всеобщую стачку в поддержку той или иной партии или привести миллионы избирателей на выборы.

 
Чем отличаются политики от профсоюзов. Первые говорят: я все это могу выполнить, если пройду на выборах, и моя партия будет в большинстве. Потом говорят, что не смогли. Профсоюз прямо сейчас готов создавать первичку на предприятии, выдвигать требования и добиваться их исполнения. 


Если бы политики в обмен на поддержку профсоюзов готовы были бы действительно помогать их текущей работе, например, с помощью депутатских запросов, то это была бы поддержка. Мы предлагаем депутатам организовывать общественные приемные, где профсоюзы принимали бы рабочих под маркой того, что помогают готовить законодательные инициативы, решая при этом реальные вопросы. Но такой реальной работы политики не чуждаются.

 
Каково Ваше отношение к пенсионной реформе?


Прикладное отношение: меня она не касается. Все пенсионные реформы касаются людей, которым меньше 40 лет. А если серьезно, то обсуждение этой проблемы требует знаний, которых в этой сфере у меня недостаточно. В СПР есть специалисты, глубоко понимающие суть пенсионной реформы, есть официальная позиция СПР.

 
Как Вы оцениваете ситуацию с отзывом лицензий у Российских банков?


Я отношусь к этому крайне негативно. Есть люди, которые кладут деньги в банк для получения процентов от вкладов, то есть они берут на себя предпринимательский риск, связанный с возможностью банкротства банка. Я не понимаю, почему люди теряют деньги, если умная тётя отбирает лицензию. Банкротство в результате ошибок руководства банка – одно, а когда отзывается лицензия – совершенно другое. 

 
Есть средства, которые находятся в банках не под проценты. Однако, все юридические лица обязаны вести расчеты только безналичными средствами. Например, у профсоюза средства проходят через счет в «Мастер-Банке», и у него (у банка) забирают лицензию. Причем здесь взносы членов профсоюза, которые их бухгалтерии перечисляли на счет профсоюза, почему они должны их терять? Это не вклад, это не деньги банка!

 
Почему-то в предпринимательский риск вкладчика входят противоправные действия руководителей банка. Если директор банка нарушил закон, причем здесь банк и его клиенты? Возбудите уголовное дело, накажите лично директора, а не вкладчиков.

 
Не секрет,  что в России открываются банки, чтобы давать беспроцентные кредиты своим.

 
В связи с вступлением в ВТО, в России должны появиться реальные иностранные банки, что пока запрещено. Возможно, отзыв лицензий – это политика централизации банковского сектора перед  приходом иностранных конкурентов. Крупным банкам проще будет справиться с этим вызовом.

 
Что бы вы хотели пожелать Вашим коллегам, переступая 60-летний рубеж?


Своим товарищам по профсоюзному ремеслу я желаю успеха в их служении людям труда. Каких-то лавров и дивидендов здесь не получишь, это служение!   

 
Благодарим Вас за интересный рассказ

Объединение профсоюзов Татарстана
Юридический адрес: 420015, РТ, г. Казань, ул. Большая Красная 64, а/я 72
Телефоны: 8 (987) 265-24-43, 8 (917) 228-47-39
E-mail: n_milchenko@mail.ru
Разработка сайта: ООО "Аматрикс-Сервис"